Вот такая была эта крепость. На макете она всего с ладошку, а прозвучала в истории так громко, что этот гул слышен и по сей день. Озвучим некоторые реакции на истребление довольно своенравного, но очень храброго и свободолюбивого туркменского племени текинцев. К сожалению, стереотипы ложного патриотизма, который характерен для того периода, когда прославлялось могущество империи за счет захвата территорий соседних народов, довлели и над пытливыми умами тех писателей, которых считают душой России. Когда в 1881 году главная цитадель ахалских туркмен после нескольких неудачных попыток была, наконец, полностью захвачена, Ф. М. Достоевский ликовал по поводу успеха русской экспедиции, возглавляемой генералом Михаилом Скобелевым. Впрочем, и сегодня некоторые писатели страдают подобным атавизмом.

А вот писатель Евгений Марков, о котором ХТ упоминала уже в статье в связи с материалами о французском фотографе Надаре, посетивших одновременно Закаспий через несколько лет после кровавых событий, назвал Геоктепинскую крепость «древней Спартой, которая заменяла стены храбростью своих сынов». А один из русских казаков, участник осады крепости сказал писателю следующее: «Текинцы молодцы! Казакам нашим, где ж до них, хоть и те ничего народ! Чего лучше — один против наших пятерых бьется и не сдастся никогда». Сам Евгений Марков восхищался туркменами, называл их «орлами», «барсами», «львами».

История захвата крепости туркмен требовала осмысления у государственного деятеля, который впоследствии стал одним из организаторов интервенции против Советской России и вошёл в историю восточной политики еще и памятным «ультиматумом Керзона». Именно он на страницах известного труда «Россия в Центральной Азии» познакомил англичан, впрочем, и всех европейцев, с реальным положением дел на южных окраинах Российской империи. Будущий вице-король Индии Джордж Керзон летом 1888 года проехал в Санкт-Петербург, затем в Москву, оттуда в Баку, где сел на старый колесный пароход «Князь Баратынский» и переправился через Каспий в Красноводск. Именно там началась по-настоящему его личная разведка региона, который стал его пожизненной страстью. Керзон отправился на восток через пустыню по новой российской железной дороге. Судя по записям, первая остановка произошла в Геоктепе, где Керзон увидел разрушенную крепость, то есть, глиняные стены, исклеванные пулями и снарядами, огромный пролом от мины скобелевских саперов, через который пошла на штурм пехота. Керзон смог увидеть детали. «Возле пустынного сооружения все еще можно заметить кости верблюдов, а иногда и людей, — записал он. — Говорят, еще долго после нападения невозможно было ехать по равнине без того, чтобы копыта лошадей на каждом шагу не сокрушали человеческие черепа».

Советские востоковеды иронизировали по поводу беспристрастности высказываний английского политика, но, тем не менее, ярый сторонник англо-русского соперничества в Азии писал вот такое на страницах своего труда: «Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой. Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами. Его непобедимая беззаботность делает для него легкой позицию невмешательства в чужие дела; и терпимость, с которой он смотрит на религиозные обряды, общественные обычаи и местные предрассудки своих азиатских собратьев, в меньшей степени итог дипломатического расчета, нежели плод врожденной беспечности. Замечательная черта русификации, проводимая в Средней Азии, состоит в том применении, которое находит завоеватель для своих бывших противников на поле боя… Я вспоминаю церемонию встречи Царя в Баку, на которой присутствовали четыре хана из Мерва в русской военной форме.

Это всего лишь случайная иллюстрация последовательно проводимой Россией линии, которая сама является ответвлением от теории «объятий и поцелуев после хорошей трепки» генерала Скобелева. Ханы были посланы в Петербург, чтобы их поразить и восхитить, и покрыть орденами и медалями, чтобы удовлетворить их тщеславие. По возвращении их восстановили на прежних местах, даже расширив старые полномочия.

Англичане никогда не были способны так использовать своих недавних врагов. Потому что русские никогда не смотрели ни на один народ как на «чуждую и низшую расу». В отличие от представителей просвещенных Европ».

Известно, что оценить событие можно только на временном расстоянии, а в нашем случае прошло уже очень много лет. Сегодня, на исходе сложного и чрезвычайно насыщенного периода фундаментальных сдвигов в основах мироустройства, сопровождаемого также трагическими эпизодами, как оценить кровавый захват Геоктепе?

Ответ существует, конечно же, уже давно пора написать фундаментальную книгу-исследование. Настоящую книгу, по архивным материалам, честно восстановив события, в оценке которых кроется еще столько исторических ошибок и неясностей, которые, например, повлияли, как известно, даже на оценку причин особых взаимоотношения марыйских и ахалских туркмен.

Так случилось, что сегодня много талантливых ученых-историков, к сожалению, закончили свой жизненный путь, заметно оголив ряды туркменской исторической науки, к тому же: трагическая смерть профессора Овеза Гундогдыева, неутомимого в поиске новых открытий, которые зачастую становились сенсационными, да и недавняя потеря профессора Шохрата Кадырова с его искренней любовью к родной стране и многогранностью творческих интересов.

Но я помню, как начинали. В первые годы президентства С.Ниязова так горели поисками корней народа. На этой волне были организованы несколько экспедиций за древними манускриптами, книгами по истории народа, который вновь обрел государственность. И действительно, молодые тогда археологи, историки, специалисты по древним рукописям, они объездили музеи и архивы многих стран, в том числе посетили Англию, Китай, Индию. Привезенное пополнило национальные фонды. Президент тогда требовал, чтобы купили и привезли в страну также новые книги по мировой истории, искусству, языкам. Это собрание назвали президентской библиотекой, и хранилась она, мало кому известная, в комнатке на втором этаже роскошного Музея изоискусств Туркменистана. Помню, попасть туда и почитать редкие в стране издания, особенно ценные потому, что национальная библиотека не пополняется подобной литературой, так и не довелось — «никто никак не мог найти ключи к этой комнате». Впрочем, тогда рвение главного поклонника богини Клио, к сожалению, всполохнув костром «Рухнамы», превратилось в пепел. Впрочем, и этот бесплодный пепел уже, похоже, захоронили, ведь и последующему хочется проявить себя в исторической науке.

А нам хочется, чтобы не растащили эти тома современных авторов и сохранили хорошие и нужные книги до лучших времен, ведь пока такого рода литература противопоказана для изучения в моей альма-матер. Это не голословно. Здравомыслящий декан одного технического факультета при мне был ошарашен сообщением студента-гуманитария, что преподаватель им ограничивает походы в библиотеку, дескать, хватит для подготовки к экзаменам и конспектов по его лекциям.

А между тем молодые туркменистанцы все же учатся гуманитарным наукам за пределами страны, да и не оскудела, надеюсь, древняя земля на молодых, креативных, которые мечтают о научной стезе. Неужели нет таких? Для тех, кто мечтает по-настоящему послужить родине, развивать ее историографическую науку, сейчас самое удачное время.

В 90-е годы прошлого века вышел ряд работ, в которых впервые в мировой историографии предпринимаются попытки дать систематизированный анализ складывания южных границ России. А это как раз то, наше искомое время. Обширна научная библиотека диссертаций и авторефератов, где анализируется место и роль центрально-азиатского региона в военной политике России с 18 века до начала 20 века. Еще важный момент. Если раньше история внешней политики в Центральной Азии зачастую излагалась в интерпретации одиозных советских ученых, то теперь появилось много новой литературы на основе изучения источников. Поражает обилие нетронутого материала в Архивах России, допуск в которые разрешен для ученых всех стран.

«Среднеазиатский стол» представлен всеподданнейшими докладами МИД, отчётами, донесениями, депешами государственных чиновников и военных, договорами за период с 1873 по 1917 годы. Ценным источником является сборник «Россия и Туркмения в XIX веке. К вхождению Туркмении в состав России». В нём представлены документы, отобранные в Российском государственном военно-исторический архиве и Грузинском центральном историческом архиве в Тбилиси, которые отражают историю туркмен в 19 веке, характеризуют экономические связи Туркмении с Россией и раскрывают процесс её вхождения в состав. Вероятно, там сохранились и сведения о документах русско-туркменских связей, подлинники которых требовал у текинцев генерал Скобелев. Исследования русских дореволюционных востоковедов также содержат довольно богатый и ценный материал по вопросам истории, международных отношений, географии, этнографии, торговле.

… А пока на сайтах Интернета продолжаются крайне противоположные выступления, противоборствующих лагерей из «знатоков» туркменской истории, благо, это только виртуальные бои. Но больше настораживает то, что многие факты туркменской истории «замыливаются» или вольно используются не только в туристических рекламах, но и теми, кто выдает себя за писателей, у которых уже упомянутый г-н Керзон становится соратником генерала Скобелева, а от подписей под снимками геоктепинских памятников, аж, в голове зашкаливает.

Несомненно, подобными постами преднамеренно искажается и затирается память о туркменах-спартанцах.

Дж. Гарагезова

117 +